Нам достались от осени теплые дни, На земле остаются от листьев следы. О тебе и обо мне споют Облака, те, что летят на юг.
Я в седых облаках Держу на руках слепое небо. Вновь зову ту любовь, В которой со мной еще ты не был. Я в седых облаках Останусь пока свободной птицей. Вновь зову ту любовь, которая к нам Не возвратиться вновь.
И смеялись и плакали утро и ночь, И так медленно капали слезы и дождь. О тебе и обо мне споют, Облака, те, что летят на юг.
Я в седых облаках Держу на руках слепое небо. Вновь зову ту любовь, В которой со мной еще ты не был. Я в седых облаках Останусь пока свободной птицей. Вновь зову ту любовь, которая к нам Не возвратиться вновь.
Я в седых облаках Держу на руках слепое небо. Вновь зову ту любовь, В которой со мной еще ты не был. Я в седых облаках Останусь пока свободной птицей. Вновь зову ту любовь, которая к нам Не возвратиться вновь.
Однажды, под окнами дома, в котором в Париже жил Россини, раздались фальшивые звуки старой шарманки. Одна и та же мелодия повторялась несколько раз, и только поэтому Россини с изумлением узнал в ней невероятно искаженную тему из увертюры к своей опере "Вильгельм Телль". До крайности рассерженный, он открыл окно и хотел было приказать шарманщику немедленно уйти. Но тут же передумал и весело крикнул уличному музыканту, чтобы тот поднялся вверх. - Скажи, приятель, ты знаешь музыку Галеви? - спросил он у шарманщика, когда тот появился в дверях. - Еще бы! Кто не знает "Дочери кардинала"? - И ты знаешь, где он живет? - Конечно. Кто в Париже этого не знает? - Прекрасно. Вот тебе франк. Пойди и сыграй ему что-нибудь из его произведений точно так, как ты играл мою музыку. Одну и ту же мелодию по крайней мере шесть раз. Хорошо? Шарманщик улыбнулся и покачал головой: - Не могу. Это ведь мсье Галеви послал меня к вам. Но он был добрее вас: просил сыграть вашу увертюру только три раза.
